Когда отворилась дверь, ведущая из коридора за решетку, за которой помещаются подсудимые, и они начали входить один за другим, публика, наскучившая ожиданием, всколыхнулась. Звякнули шпоры жандармов, блеснули их обнаженные тесаки, и
зрители поняли, что драма начинается. Пронесшийся по залу шорох и шепот показали, что происходит обмен впечатлений. Ординарная наружность Ивана Горошкина и Хоботьева вызвала нелестные замечания, зато Таня понравилась — настоящая героиня драмы.
Неточные совпадения
Томилин долго и скучно говорил о
зрителях и деятелях, но Клим, ничего не
поняв, спросил...
— Любовь тоже требует героизма. А я — не могу быть героиней. Варвара — может. Для нее любовь — тоже театр. Кто-то, какой-то невидимый
зритель спокойно любуется тем, как мучительно любят люди, как они хотят любить. Маракуев говорит, что
зритель — это природа. Я — не
понимаю… Маракуев тоже, кажется, ничего не
понимает, кроме того, что любить — надо.
В кучке
зрителей раздался тихий одобрительный ропот. Насколько я мог
понять, евреи восхищались молодым ученым, который от этой великой науки не может стоять па ногах и шатается, как былинка. Басе завидовали, что в ее семье будет святой. Что удивительного — богатым и знатным всегда счастье…
Тот сейчас же его
понял, сел на корточки на пол, а руками уперся в пол и, подняв голову на своей длинной шее вверх, принялся тоненьким голосом лаять — совершенно как собаки, когда они вверх на воздух на кого-то и на что-то лают; а Замин повалился, в это время, на пол и начал, дрыгая своими коротенькими ногами, хрипеть и визжать по-свинячьи.
Зрители, не зная еще в чем дело, начали хохотать до неистовства.
А то всё хлещутся, а в народе за них спор пошел: одни говорят: «Чепкун Бакшея перепорет», а другие спорят: «Бакшей Чепкуна перебьет», и кому хочется, об заклад держат — те за Чепкуна, а те за Бакшея, кто на кого больше надеется. Поглядят им с познанием в глаза и в зубы, и на спины посмотрят, и по каким-то приметам
понимают, кто надежнее, за того и держат. Человек, с которым я тут разговаривал, тоже из
зрителей опытных был и стал сначала за Бакшея держать, а потом говорит...
Так что один чересчур наэлектризованный
зритель крикнул появившемуся в дверях Менелаю: «Да уйди ты, постылый человек, вон!» Аннинька
поняла, что публика простила ее.
Слова Тихона дают ключ к уразумению пьесы для тех, кто бы даже и не
понял ее сущности ранее; они заставляют
зрителя подумать уже не о любовной интриге, а обо всей этой жизни, где живые завидуют умершим, да еще каким — самоубийцам!
— Ну, Владимир! — сказал он, дослушав рассказ своего друга, — теперь я
понимаю, отчего побледнел Сеникур, когда вспомнил о своем венчанье… Ах, батюшки! да знаешь ли, что из этого можно сделать такую адскую трагедию à la madam Радклиф [в стиле мадам Радклиф (франц.)], что у всех
зрителей волосы станут дыбом! Кладбище… полночь… и вдобавок сумасшедшая Федора… какие богатые материалы!.. Ну, свадебка!.. Я не охотник до русских стихов, а поневоле вспомнишь Озерова...
Быком, наклоня голову, Артамонов старший ходил по корпусам, по двору, шагал по улице посёлка, пугая ребятишек, и всюду ощущал нечто новое, странное: в этом большом деле он являлся почти лишним, как бы
зрителем. Было приятно видеть, что Яков
понимает дело и, кажется, увлечён им; его поведение не только отвлекало от мыслей о старшем сыне, но даже примиряло с Ильёй.
Тут осыпал он меня похвалами, которые мне совестно повторять и которые, конечно, были чересчур преувеличены; он кончил тем, что будто до сих пор, не только
зритель, но и сами актеры, не ведали, что такое «граф Альмавива», и что теперь только познакомилась с ним и
поняла его публика.
А заговорив об этом, нельзя не высказать мнений и сомнений и о том, так ли должно
понимать самую пьесу, как ее
понимают некоторые исполнители и, может быть, и
зрители.
"Ага! так это я теперь
зритель? — подумал я, —
понимаю теперь. Я должен «зреть» на них и за ними все делать. Хорошо же, это немудрено". И уселся себе преспокойно. Гляжу на всех, что они делают? Ан они «зрят» на особо разговаривающих. Давай и я «зреть»: ведь я
зритель.
Увидев на сцене Шушерина в роли Ксури, я
понял, отчего за тридцать лет перед сим он имел такой блистательный успех, отчего ничтожная роль составила ему тогда первоначальную славу. Ящик отпирается просто: играя дикого негра, Шушерин позволил себе сбросить все условные сценические кандалы и заговорил просто, по-человечески, чему
зрители без памяти обрадовались и приписали свою радость искусству и таланту актера. Итак, по тогдашним понятиям надобно было быть диким, чтоб походить на сцене на человека.
А
поняв это, должны будут искать и вырабатывать ту новую форму современной драмы, той драмы, которая будет служить уяснением и утверждением в людях высшей ступени религиозного сознания; а во-вторых, потому, что люди, освободившись от этого гипноза,
поймут, что ничтожные и безнравственные произведения Шекспира и его подражателей, имеющие целью только развлечение и забаву
зрителей, никак не могут быть учителями жизни и что учение о жизни, покуда нет настоящей религиозной драмы, надо искать в других источниках.
Иван Павлович следил за ней тревожным взглядом. Он один из окружающих ее
понимал страшную опасность, в которой она находится, видел быстрое развитие ее внутренних, нравственных страданий, в таких резких формах отражающихся на ее и без того слабом организме. Он чуял приближающуюся беду и оставался бессильным, немым
зрителем угасающей юной, дорогой для него жизни.